Вот сегодня уважаемое издание Gazeta.ru сообщает:
29.04.2009 10:44 —
В Москве переименуют две станции метро
Две станции московского метрополитена с 1 июня изменят свое название.
«Битцевский парк» Калужско-Рижской линии будет переименован в «Новоясеневскую», а станция «Деловой центр « Филёвской линии получит название «Выставочная». Как рассказали в пресс-службе столичной подземки, необходимость переименования вызвана тем, что названия «Битцевский парк» и «Деловой центр» будут даны новым станциям метро, которые пока ещё не введены в строй.
И всё бы ничего, но по-моему нарушена простая человеческая логика - зачем отбирать названия у существующих станций? Уже не говоря о том, что название Выставочная скорее подходит станции ВДНХ, чем станции Деловой центр.
Wednesday, April 29, 2009
Tuesday, April 21, 2009
Послеобеденное
Всё-таки ареал обитания влияет не только на определённые группы животных и птиц и уж, тем более, не только на их поведение. Проживание на окраинах мегаполисов - будь то Нью-Йорка, Москвы или, прости Господи, Мехико, накладывает отпечаток на поведение homo sapiens, modus его vivendi и соответственно operandi. После перезда лично у меня усилилась гражданская позиция, умягчилось поведение (в отличие от качества питьевой воды) и стало, что самое главное, гораздо больше времени. Теперь я точно знаю, что даже если я и переплатил за житие в центре большого города (причём факт переплаты вовсе не доказан), я купил себе время - время на общение с семьёй, чтение книг, удовольствия, гуляние, посещение культамоссвых мероприятий и проч. Одним словом, выкроил себе немного жизни - той самой, которая идёт здесь и сейчас.
Вот какие мысли приходят иногда на сытый желудок.
Вот какие мысли приходят иногда на сытый желудок.
Sunday, April 19, 2009
Friday, April 10, 2009
Monday, April 6, 2009
Ощущение
Есть такое выражение - "шестое чувство". Наверное, это чувство есть у каждого. Есть и вопрос доверия между человеком и его шестым чувством - ведь если слух, обоняние и другие можно проверить на практике немедленно, то "шестому чувуству" необходимо довериться слепо. А ведь наверное довериться чему-то невидимому внутри себя, да ещё не понимая механизма его действия, сложно. С другой стороны, доверяет же большинство из нас свою жизнь самолёту, хотя больше половины вряд ли когда-нибудь смогут объяснить почему металлическая штука весом несколько сотен тонн летает и при этом не машет крыльями :-) Доверие своему "шестому чувству" по-моему есть принятие на себя ответственности - ведь одно дело когда ты ожидаешь от шестого чувства просто одобрениясвоим мыслям или действиям, и совсем другое - когда ждёшь подсказки! Получая подсказку от кого-то всегда впоследствии можно возложить ответственность на незадачливого советчика. С "шестым же чувством" такие номера не пройдут.
Так вот, моё "шестое чувство" тихо нашёптывает мне, что мироустройство потихонечку изменяется. И возможно подрастающее поколение должно ориентироваться не только на достижение материальных ценностей, как это было среди подавляющего большинства в последние 30 лет, но и на моральное совершенствование, образование. Грядёт время философов и надо себя к этому готовить.
Так вот, моё "шестое чувство" тихо нашёптывает мне, что мироустройство потихонечку изменяется. И возможно подрастающее поколение должно ориентироваться не только на достижение материальных ценностей, как это было среди подавляющего большинства в последние 30 лет, но и на моральное совершенствование, образование. Грядёт время философов и надо себя к этому готовить.
Вересковый мёд
Текст оригинала
Heather Ale: a Galloway Legend. Robert Louis Stevenson
From the bonny bells of heather
They brewed a drink long-syne,
Was sweeter far than honey,
Was stronger far than wine.
They brewed it and they drank it,
And lay in a blessed swound
For days and days together
In their dwellings underground.
There rose a king in Scotland,
A fell man to his foes,
He smote the Picts in battle,
He hunted them like roes.
Over miles of the red mountain
He hunted as they fled
And strewed the dwarfish bodies
Of the dying and the dead.
Summer came in the country
Red was the heather bell;
But the manner of the brewing
Was none alive to tell.
In graves that were like children's
On many a mountain head,
The Brewsters of the Heather
Lay numbered with the dead.
The king in the red moorland
Rode on a summer's day;
And the bees hummed, and the curlews
Cried beside the way.
The king rode, and was angry,
Black was his brow and pale,
To rule in a land of heather
and lack the Heather Ale.
It fortuned that his vassals,
Riding free on the heath,
Came on the stone that was fallen
And vermin hid beneath.
Rudely plucked from their hiding,
Never a word they spoke:
A son and his aged father -
Last of the dwarfish folk.
The king sat high on his charger,
He looked on the little men:
And the dwarfish and swarthy couple
Looked at the king again.
Down by the shore he had them;
And there on the giddy brink -
"I will give you life, ye vermin.
For the secret of the drink."
There stood the son and father
And they looked high and low;
The heather was red around them,
The sea rumbled below.
And up and spoke the father,
Shrill was his voice to heat:
"I have a word in private,
A word for the royal ear.
"Life is dear to the aged,
And honour a little thing;
I would gladly sell the secret,"
Quoth the Pict to the King.
His voice was small as a sparrow's,
And shrill and wonderful clear:
"I would gladly sell my secret,
Only my son I fear.
"For life is a little matter,
And death is nought to the young;
And I dare not sell my honour
Under the eye of my son.
Take him, O king, and bind him,
And cast him far in the deep;
And it's I tell the secret
That I have sworn to keep."
They took the son and bound him,
Neck and heels in a thong,
And a lad took him and swung him,
And flung him far and strong,
And the sea swallowed his body,
Like that of a child of ten; -
And there on the cliff stood the father,
Last of the dwarfish men.
"True was the word I told you:
Only my son I feared;
For I doubt the sapling courage
That goes without the beard.
But now in vain is the torture,
Fire shall never avail:
Here dies in my bosom
The secret of Heather Ale."
Вересковое пиво, перевод Николая Чуковского, 1935
Рвали твердый красный вереск
И варили из него
Пиво крепче вин крепчайших,
Слаще меда самого.
Это пиво пили, пили
И на много дней потом
В темноте жилищ подземных
Засыпали дружным сном.
Но пригёл король шотландский,
Беспощадный для врагов,
Он разбил отряды пиктов
И погнал их, как козлов.
По крутым багровым скалам
Он за ними вслед детел
И разбрасывал повсюду
Груды карликовых тел.
Снова лето, снова вереск
Весь в цвету, - но как ту быть,
Еоль живые не умеют
Пива сладкого варить?
В детских маленьких могликах
Нахолме и под холмом
Все, кто знал, как варят пиво,
Спят навеки мертвым сном.
Вот король багряным полем
Скачет в душный летни зной,
Слышит сытых пчёл гуденье,
Пень пташек над собой.
Он угрюм и недоволен.
Что печальней может быть -
Править вересковым царством,
Пива ж сладкого не пить.
Вслед за ним вассалы скачут
Через вереск. Вдруг глядят:
За огромным серым камнем
Двое карликов сидят.
Вот их гонят и хватают.
В плен попали наконец
Двое карликов последних -
Сын и с ним старик отец.
Сам король к ним подъезжает
И глядит на малышей -
На корявый, черноватых
Хилых маленьких людей.
Он ведет их прямо к морю,
На скалу, и молвит: - Я
Подарю вам жизнь за тайну,
Тайну сладкого питья.
Сын с отцом стоят и смотрят:
Край небес широк, высок.
Жарко вереск пламенеет,
Море плещется у ног.
И отец внезапно просит
Резким, тонким голоском:
- Разрешите мне тихонько
Пошептаться с королём.
Жизнь для старца стоит много,
Ничего не стоит стыд.
Я тебе открою тайну, -
Старый карлик говорит.
Голос тонкий, воробьиный,
Тихо шепчет в тишине:
- Я тебе открою тайну,
Только сына страшно мне.
Жизнь для юных стоит мало,
Смерть не стоит ничего,
Все открыл бы я, но стыдно,
Стыдно сына моего.
Ты свяжи его покрепче
И шивырни в пучину вод!
Я тогда открою тайну,
Что хранил мой бедный род.
Вот они связали сына,
Шею к пяткам прикрутив,
И швырнули прямо в воду,
В волн бушующий прилив.
И его пожрало море,
И остался на скале
Лишь отец старик - последний
Карлик-пикт на всей земле.
-Я боялся только сына,
Потому что, знаешь сам,
Трудно чувстовать доверье
К безбородым храбрецам.
А теперь готовьте пытки.
Ничего не выдам я,
И навек умрет со мною
Тайна сладкого питья.
Вересковый мед: Шотландская баллада. Перевод С.Я.Маршака
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще мёда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его враили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землёй.
Пришёл король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам
На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвыый - на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветёт,
Но некому готовить
Вересковый мёд.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
"Опять в моём краю
Цветёт медвяный вереск,
А мёда я не пью!"
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнёс.
СИдел король шотландский,
Не шевелясь в седле,
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
Пытка обоих ждёт,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мёд!
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы...
Но вот голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговрить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну! -
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
- Тайно давно бы я выдло,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочём.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нём.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
И я научу шотландцев
Готовить старинный мёд!
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое соре
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик.
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:
- Правду сказал, я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костёр не страшен.
Пускай со мной умрёт
Моя святая тайна -
Мой вересковый мёд!
Вересковый Эль Ласточкин А.Ю. 2009
(site http://www.lastochkin.ru/las/index.html)
Из колокольчиков вереска
Старинный готовили эль,
Был даже меда он слаще,
Был даже вина он хмельней,
Варили и вместе пили,
Блаженствуя в забытьи
В подземных жилищах Пикты
И дни так за днями шли.
Явился король в Шотландию,
Разящий врагов своих.
Пиктов разбил он в битве
И начал охоту на них.
В милях от гор медно-красных
Их словно косуль истреблял,
Всюду тела их лежали
Кто умер, кто умирал.
В стране наступило лето,
Красен стал вереска цвет,
Но тех кто знает рецепты
Как варится эль - больше нет.
В маленьких, словно детских,
Горных могилах своих
Лежали Бражники Вереска
Смерть всех сосчитала их.
Король по красному полю
Скачет в погожий день,
Пчелы жужжат и птица
В траве плачет будто свирель.
Скачет король и злоба
На лоб нагоняет тень:
"Править страною вереска
И не попробовать эль!"
Тут удача: вассалы,
Средь вересковых долин
Нашли поваленный камень
И двух оборванцев под ним.
Когда их на свет извлекали
Не проронили ни слова
Старик и мальчик - последние
Из маленького народа.
Сидя в седле, нахмурил
Король на карликов бровь
И жалкие смуглые люди
Его увидали вновь.
К берегу вниз потащил их,
Поставил на страшный обрыв:
"Жизни вы, рвань, сохраните,
Тайну напитка открыв!"
Сын и отец стояли
Чуть выше один чем другой,
Цвел вокруг вереск багряный,
Катились волна за волной.
Старец вдруг встрепенулся
Его голос пискляв был и тих:
"Дай слово сказать достойное
Лишь монарших ушей твоих!"
"Жизнь дорогА престарелым,
А честью я не дорожу.
С радостью тайну я выдам"
Промолвил Пикт Королю
Его голосок воробьиный
Пронзительно-чётко звучит:
"С радостью тайну я выдам,
Сын меня только страшит!"
"Жизнь - пустяковая штука
И смерть нипочем молодым,
Готов я продать свою совесть
Но так, чтоб не видел мой сын.
Схватите, свяжите и дайте
Пучине его поглотить
И я открою вам тайну,
Которую клялся хранить!"
Слуга парня взял и ремнями
От шеи до пяток связал,
Потом размахнулся и бросил
В бурлящую пену у скал.
Мальца тут же море скрыло,
И стоя смотрел на воду,
С утеса старик - последний
Из маленького народа.
"Правдой слова мои были
Сын меня только страшил!
Кто бороды не носит,
Тот стойкости б не проявил!
Но пытка стала напрасна,
Нет пользы в огне теперь
Пусть тайна умрет со мною,
Мой Вересковый Эль"
Вересковое пиво Перевод Е.Тарасова
Из цвета дикого вереска
В былые времена
Варили пиво слаще
Меда и крепче вина.
Напившись, засыпали
Блаженно-сладким сном
И спали дни и ночи
В подвалах под полом.
Король шотландский горе
Врагам повсюду нес.
Разбивши пиктов, он гнал их,
Как стадо диких коз.
Чрез выси гор и степи
Преследовал их бег,
Усеяв путь телами
Убитых и калек.
А летом зарделся вереск
В просторах полевых,
Но кто варил напиток,
Тех нет уже в живых;
Могилы их скрывает
Насыпанный курган,
Из прежних пивоваров
Растет теперь бурьян.
Раз ехал король полями,
Где вереск красный цвел,
Повсюду кричали птицы,
Гудели тучи пчел.
Король сердит был и мрачен,
Он думал, чело склоня:
"Я царю над страной, где вереск,
Но пива нет для меня".
В то время его вассалы,
Разъезжая среди полей,
Заметили под камнем
Двух маленьких людей.
Схватили их, но ни слова
Не молвил ни один,
То было двое пиктов:
Отец и юный сын.
В седле высоком сидя,
Взглянул на них король.
Они глядели тоже -
В глазах тоска и боль.
Поставив их над обрывом,
Сказал им: "Вот мой обет:
Дарю вам жизнь, если пива
Вы откроете секрет".
И, глядя то вверх, то книзу,
Стояли сын с отцом:
Вокруг - цветущий вереск,
Внизу океана гром.
И отец тогда промолвил, -
Не голос - резкий визг:
"Скажу наедине вам,
Иначе будет риск.
Старик я, и жизнь мила мне,
А в чести проку нет".
Шепнул он еле слышно:
"Я продал бы вам секрет".
И голос его воробьиный
Был резкий и сухой:
"Я продал бы секрет вам,
Да сын не стерпит мой.
Для юных жизнь - игрушка,
Неведом им смерти страх,
И честь я продать боюсь
У сына на глазах.
Пускай его свяжут слуги
И бросят в пучину вод,
Тогда скажу, хоть клятвой
Связал меня народ".
И тотчас же ремнями
Был связан юный сын,
И на воздух его подняли,
И бросили в глубь пучин.
И море поглотило
Его предсмертный крик,
И один стоит над бездной
Последний пикт - старик.
"Я правду говорил вам,
Опасен мне был мой сын:
Ведь юность ненадежна,
Не знавшая седин.
Теперь напрасны пытки,
И меч и жар огня, -
Умрет секрет напитка
Здесь в сердце у меня".
Heather Ale: a Galloway Legend. Robert Louis Stevenson
From the bonny bells of heather
They brewed a drink long-syne,
Was sweeter far than honey,
Was stronger far than wine.
They brewed it and they drank it,
And lay in a blessed swound
For days and days together
In their dwellings underground.
There rose a king in Scotland,
A fell man to his foes,
He smote the Picts in battle,
He hunted them like roes.
Over miles of the red mountain
He hunted as they fled
And strewed the dwarfish bodies
Of the dying and the dead.
Summer came in the country
Red was the heather bell;
But the manner of the brewing
Was none alive to tell.
In graves that were like children's
On many a mountain head,
The Brewsters of the Heather
Lay numbered with the dead.
The king in the red moorland
Rode on a summer's day;
And the bees hummed, and the curlews
Cried beside the way.
The king rode, and was angry,
Black was his brow and pale,
To rule in a land of heather
and lack the Heather Ale.
It fortuned that his vassals,
Riding free on the heath,
Came on the stone that was fallen
And vermin hid beneath.
Rudely plucked from their hiding,
Never a word they spoke:
A son and his aged father -
Last of the dwarfish folk.
The king sat high on his charger,
He looked on the little men:
And the dwarfish and swarthy couple
Looked at the king again.
Down by the shore he had them;
And there on the giddy brink -
"I will give you life, ye vermin.
For the secret of the drink."
There stood the son and father
And they looked high and low;
The heather was red around them,
The sea rumbled below.
And up and spoke the father,
Shrill was his voice to heat:
"I have a word in private,
A word for the royal ear.
"Life is dear to the aged,
And honour a little thing;
I would gladly sell the secret,"
Quoth the Pict to the King.
His voice was small as a sparrow's,
And shrill and wonderful clear:
"I would gladly sell my secret,
Only my son I fear.
"For life is a little matter,
And death is nought to the young;
And I dare not sell my honour
Under the eye of my son.
Take him, O king, and bind him,
And cast him far in the deep;
And it's I tell the secret
That I have sworn to keep."
They took the son and bound him,
Neck and heels in a thong,
And a lad took him and swung him,
And flung him far and strong,
And the sea swallowed his body,
Like that of a child of ten; -
And there on the cliff stood the father,
Last of the dwarfish men.
"True was the word I told you:
Only my son I feared;
For I doubt the sapling courage
That goes without the beard.
But now in vain is the torture,
Fire shall never avail:
Here dies in my bosom
The secret of Heather Ale."
Вересковое пиво, перевод Николая Чуковского, 1935
Рвали твердый красный вереск
И варили из него
Пиво крепче вин крепчайших,
Слаще меда самого.
Это пиво пили, пили
И на много дней потом
В темноте жилищ подземных
Засыпали дружным сном.
Но пригёл король шотландский,
Беспощадный для врагов,
Он разбил отряды пиктов
И погнал их, как козлов.
По крутым багровым скалам
Он за ними вслед детел
И разбрасывал повсюду
Груды карликовых тел.
Снова лето, снова вереск
Весь в цвету, - но как ту быть,
Еоль живые не умеют
Пива сладкого варить?
В детских маленьких могликах
Нахолме и под холмом
Все, кто знал, как варят пиво,
Спят навеки мертвым сном.
Вот король багряным полем
Скачет в душный летни зной,
Слышит сытых пчёл гуденье,
Пень пташек над собой.
Он угрюм и недоволен.
Что печальней может быть -
Править вересковым царством,
Пива ж сладкого не пить.
Вслед за ним вассалы скачут
Через вереск. Вдруг глядят:
За огромным серым камнем
Двое карликов сидят.
Вот их гонят и хватают.
В плен попали наконец
Двое карликов последних -
Сын и с ним старик отец.
Сам король к ним подъезжает
И глядит на малышей -
На корявый, черноватых
Хилых маленьких людей.
Он ведет их прямо к морю,
На скалу, и молвит: - Я
Подарю вам жизнь за тайну,
Тайну сладкого питья.
Сын с отцом стоят и смотрят:
Край небес широк, высок.
Жарко вереск пламенеет,
Море плещется у ног.
И отец внезапно просит
Резким, тонким голоском:
- Разрешите мне тихонько
Пошептаться с королём.
Жизнь для старца стоит много,
Ничего не стоит стыд.
Я тебе открою тайну, -
Старый карлик говорит.
Голос тонкий, воробьиный,
Тихо шепчет в тишине:
- Я тебе открою тайну,
Только сына страшно мне.
Жизнь для юных стоит мало,
Смерть не стоит ничего,
Все открыл бы я, но стыдно,
Стыдно сына моего.
Ты свяжи его покрепче
И шивырни в пучину вод!
Я тогда открою тайну,
Что хранил мой бедный род.
Вот они связали сына,
Шею к пяткам прикрутив,
И швырнули прямо в воду,
В волн бушующий прилив.
И его пожрало море,
И остался на скале
Лишь отец старик - последний
Карлик-пикт на всей земле.
-Я боялся только сына,
Потому что, знаешь сам,
Трудно чувстовать доверье
К безбородым храбрецам.
А теперь готовьте пытки.
Ничего не выдам я,
И навек умрет со мною
Тайна сладкого питья.
Вересковый мед: Шотландская баллада. Перевод С.Я.Маршака
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще мёда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его враили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землёй.
Пришёл король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам
На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвыый - на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветёт,
Но некому готовить
Вересковый мёд.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
"Опять в моём краю
Цветёт медвяный вереск,
А мёда я не пью!"
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнёс.
СИдел король шотландский,
Не шевелясь в седле,
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
Пытка обоих ждёт,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мёд!
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы...
Но вот голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговрить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну! -
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
- Тайно давно бы я выдло,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочём.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нём.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
И я научу шотландцев
Готовить старинный мёд!
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое соре
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик.
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:
- Правду сказал, я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костёр не страшен.
Пускай со мной умрёт
Моя святая тайна -
Мой вересковый мёд!
Вересковый Эль Ласточкин А.Ю. 2009
(site http://www.lastochkin.ru/las/index.html)
Из колокольчиков вереска
Старинный готовили эль,
Был даже меда он слаще,
Был даже вина он хмельней,
Варили и вместе пили,
Блаженствуя в забытьи
В подземных жилищах Пикты
И дни так за днями шли.
Явился король в Шотландию,
Разящий врагов своих.
Пиктов разбил он в битве
И начал охоту на них.
В милях от гор медно-красных
Их словно косуль истреблял,
Всюду тела их лежали
Кто умер, кто умирал.
В стране наступило лето,
Красен стал вереска цвет,
Но тех кто знает рецепты
Как варится эль - больше нет.
В маленьких, словно детских,
Горных могилах своих
Лежали Бражники Вереска
Смерть всех сосчитала их.
Король по красному полю
Скачет в погожий день,
Пчелы жужжат и птица
В траве плачет будто свирель.
Скачет король и злоба
На лоб нагоняет тень:
"Править страною вереска
И не попробовать эль!"
Тут удача: вассалы,
Средь вересковых долин
Нашли поваленный камень
И двух оборванцев под ним.
Когда их на свет извлекали
Не проронили ни слова
Старик и мальчик - последние
Из маленького народа.
Сидя в седле, нахмурил
Король на карликов бровь
И жалкие смуглые люди
Его увидали вновь.
К берегу вниз потащил их,
Поставил на страшный обрыв:
"Жизни вы, рвань, сохраните,
Тайну напитка открыв!"
Сын и отец стояли
Чуть выше один чем другой,
Цвел вокруг вереск багряный,
Катились волна за волной.
Старец вдруг встрепенулся
Его голос пискляв был и тих:
"Дай слово сказать достойное
Лишь монарших ушей твоих!"
"Жизнь дорогА престарелым,
А честью я не дорожу.
С радостью тайну я выдам"
Промолвил Пикт Королю
Его голосок воробьиный
Пронзительно-чётко звучит:
"С радостью тайну я выдам,
Сын меня только страшит!"
"Жизнь - пустяковая штука
И смерть нипочем молодым,
Готов я продать свою совесть
Но так, чтоб не видел мой сын.
Схватите, свяжите и дайте
Пучине его поглотить
И я открою вам тайну,
Которую клялся хранить!"
Слуга парня взял и ремнями
От шеи до пяток связал,
Потом размахнулся и бросил
В бурлящую пену у скал.
Мальца тут же море скрыло,
И стоя смотрел на воду,
С утеса старик - последний
Из маленького народа.
"Правдой слова мои были
Сын меня только страшил!
Кто бороды не носит,
Тот стойкости б не проявил!
Но пытка стала напрасна,
Нет пользы в огне теперь
Пусть тайна умрет со мною,
Мой Вересковый Эль"
Вересковое пиво Перевод Е.Тарасова
Из цвета дикого вереска
В былые времена
Варили пиво слаще
Меда и крепче вина.
Напившись, засыпали
Блаженно-сладким сном
И спали дни и ночи
В подвалах под полом.
Король шотландский горе
Врагам повсюду нес.
Разбивши пиктов, он гнал их,
Как стадо диких коз.
Чрез выси гор и степи
Преследовал их бег,
Усеяв путь телами
Убитых и калек.
А летом зарделся вереск
В просторах полевых,
Но кто варил напиток,
Тех нет уже в живых;
Могилы их скрывает
Насыпанный курган,
Из прежних пивоваров
Растет теперь бурьян.
Раз ехал король полями,
Где вереск красный цвел,
Повсюду кричали птицы,
Гудели тучи пчел.
Король сердит был и мрачен,
Он думал, чело склоня:
"Я царю над страной, где вереск,
Но пива нет для меня".
В то время его вассалы,
Разъезжая среди полей,
Заметили под камнем
Двух маленьких людей.
Схватили их, но ни слова
Не молвил ни один,
То было двое пиктов:
Отец и юный сын.
В седле высоком сидя,
Взглянул на них король.
Они глядели тоже -
В глазах тоска и боль.
Поставив их над обрывом,
Сказал им: "Вот мой обет:
Дарю вам жизнь, если пива
Вы откроете секрет".
И, глядя то вверх, то книзу,
Стояли сын с отцом:
Вокруг - цветущий вереск,
Внизу океана гром.
И отец тогда промолвил, -
Не голос - резкий визг:
"Скажу наедине вам,
Иначе будет риск.
Старик я, и жизнь мила мне,
А в чести проку нет".
Шепнул он еле слышно:
"Я продал бы вам секрет".
И голос его воробьиный
Был резкий и сухой:
"Я продал бы секрет вам,
Да сын не стерпит мой.
Для юных жизнь - игрушка,
Неведом им смерти страх,
И честь я продать боюсь
У сына на глазах.
Пускай его свяжут слуги
И бросят в пучину вод,
Тогда скажу, хоть клятвой
Связал меня народ".
И тотчас же ремнями
Был связан юный сын,
И на воздух его подняли,
И бросили в глубь пучин.
И море поглотило
Его предсмертный крик,
И один стоит над бездной
Последний пикт - старик.
"Я правду говорил вам,
Опасен мне был мой сын:
Ведь юность ненадежна,
Не знавшая седин.
Теперь напрасны пытки,
И меч и жар огня, -
Умрет секрет напитка
Здесь в сердце у меня".
К вопросу о восприятии картин и пр.
Вообще одно из самых замечательных "изобретений" Джоан Роулинг в книгах о Гарри Поттере - это "живые" картины и фотографии. Идея настолько же проста насколько и гениальна. Она, безусловно, лежала на поверхности и я не знаю почему в мироаой литературе до Роулинг портреты и картины не становились одушевлёнными участниками событий (портрет Дориана Грея не в счёт). Конечно, для дипломированных любителей искусства осмотр картин при разном освещении и в разное время года сиречь действие стандартное и, похоже, не вызывающее такого душевного подъёма. А вот для любителя (не того кто что-то любит, а в смысле "непрофесcионала", что прекрасно передаёт английское слово "amateur") нерегулярный осмотр картины при неожиданном освещении представляет собой не просто сюрприз, но и большое удовольствие. Сегодня с утра диммер был выкручен не на полную и свет был тусклый. На парижском бульваре у нас над столом снег из серого и грязного превратился в белый и блестящий, а свет фонарей стал натурально-жёлтым, и дама под зонтиком, которая казалась просто частью декорации, оказалось, действительно спешит куда-то по своим парижским делам.... (другой бы спел "во мне навязчиво поёт Луи Армстронг", но во мне в этот момент пел Олег Митяев по случаю написавший подходящую песню "Француженка")
Wednesday, April 1, 2009
Азбука побед
Ещё из курса истории я хорошо помню последовательность захвата власти - банк, почта, телеграф.... Ну что тут скажешь - средства связи уже были в их руках, почту окончательно захватили в начале этого года, а сегодня Сбербанк избавился от последних представителей старой команды в Правлении, от тех кто не ушёл сам... Блестяще!
Я вот сегодня сам с собой рассуждал: например, прийдёт какой-нибудь академик в Академию наук, приведёт с собой м.н.с.... они годик посидят, посмотрят как там убелённые сединами и умудрённые опытом академики творят науку, а через годик выкинут всех вон и скажут: ну всё, мы уже всему научились, теперь мы будем академиками, а вы подите прочь :-)
Я вот сегодня сам с собой рассуждал: например, прийдёт какой-нибудь академик в Академию наук, приведёт с собой м.н.с.... они годик посидят, посмотрят как там убелённые сединами и умудрённые опытом академики творят науку, а через годик выкинут всех вон и скажут: ну всё, мы уже всему научились, теперь мы будем академиками, а вы подите прочь :-)
Subscribe to:
Posts (Atom)